Письмо в редакцию телевизионной передачи
Дорогая передача!
Во субботу, чуть не плача,
Вся Канатчикова дача
К телевизору рвалась.
Вместо чтоб поесть, помыться,
Там это, уколоться и забыться,
Вся безумная больница
У экранов собралась.
Говорил, ломая руки,
Краснобай и баламут
Про бессилие науки
Перед тайною Бермуд.
Все мозги разбил на части,
Все извилины заплёл —
И канатчиковы власти
Колют нам второй укол.
Уважаемый редактор!
Может, лучше — про реактор?
Там, про любимый лунный трактор?
Ведь нельзя же! — год подряд
То тарелками пугают —
Дескать, подлые, летают,
То у вас собаки лают,
То руины говорят!
Мы кое в чём поднаторели:
Мы тарелки бьём весь год —
Мы на них уже собаку съели,
Если повар нам не врёт.
А медикаментов груды
Мы — в унитаз, кто не дурак.
Это жизнь! И вдруг — Бермуды!
Вот те раз! Нельзя же так!
Мы не сделали скандала —
Нам вождя недоставало:
Настоящих буйных мало —
Вот и нету вожаков.
Но на происки и бредни
Сети есть у нас и бредни —
И не испортят нам обедни
Злые происки врагов!
Это их худые черти
Мутят воду во пруду,
Это всё придумал Черчилль
В восемнадцатом году!
Мы про взрывы, про пожары
Сочинили ноту ТАСС…
Но примчались санитары
И зафиксировали нас.
Тех, кто был особо боек,
Прикрутили к спинкам коек —
Бился в пене параноик,
Как ведьмак на шабаше:
«Развяжите полотенцы,
Иноверы, изуверцы, —
Нам бермуторно на сердце
И бермудно на душе!»
Сорок душ посменно воют,
Раскалились добела —
Во как сильно беспокоят
Треугольные дела!
Все почти с ума свихнулись —
Даже кто безумен был,
И тогда главврач Маргулис
Телевизор запретил.
Вон он, змей, в окне маячит —
За спиною штепсель прячет,
Подал знак кому-то — значит
Фельдшер вырвет провода.
И что ж, нам осталось уколоться,
И упасть на дно колодца,
И там пропасть, на дне колодца,
Как в Бермудах, навсегда.
Ну а завтра спросят дети,
Навещая нас с утра:
«Папы, что сказали эти
Кандидаты в доктора?»
Мы откроем нашим чадам
Правду — им не всё равно,
Мы скажем: «Удивительное рядом,
Но оно запрещено!»
Вон дантист-надомник Рудик —
У его приёмник «грюндиг»,
Он его ночами крутит —
Ловит, контра, ФРГ.
Он там был купцом по шмуткам
И подвинулся рассудком —
И к нам попал в волненье жутком
И с номерочком на ноге.
Он прибежал, взволнован крайне,
И сообщеньем нас потряс,
Будто наш научный лайнер
В треугольнике погряз:
Сгинул, топливо истратив,
Прям распался на куски,
И двух безумных наших братьев
Подобрали рыбаки.
Те, кто выжил в катаклизме,
Пребывают в пессимизме,
Их вчера в стеклянной призме
К нам в больницу привезли,
И один из них, механик,
Рассказал, сбежав от нянек,
Что Бермудский многогранник —
Незакрытый пуп Земли.
«Что там было? Как ты спасся?» —
Каждый лез и приставал,
Но механик только трясся
И чинарики стрелял.
Он то плакал, то смеялся,
То щетинился как ёж —
Он над нами издевался…
Ну сумасшедший — что возьмёшь!
Взвился бывший алкоголик —
Матерщинник и крамольник:
«Надо выпить треугольник!
На троих его! Даёшь!»
Разошёлся — так и сыпет:
«Треугольник будет выпит!
Будь он параллелепипед,
Будь он круг, едрена вошь!»
Больно бьют по нашим душам
«Голоса» за тыщи миль.
Мы зря Америку не глушим,
Ой, зря не давим Израиль:
Всей своей враждебной сутью
Подрывают и вредят —
Кормят, поят нас бермутью
Про таинственный квадрат!
Лектора из передачи
(Те, кто так или иначе
Говорят про неудачи
И нервируют народ),
Нас берите, обречённых, —
Треугольник вас, учёных,
Превратит в умалишённых,
Ну а нас — наоборот.
Пусть безумная идея —
Вы не рубайте сгоряча.
Вызывайте нас скорее
Через гада главврача!
С уваженьем… Дата. Подпись.
Отвечайте нам, а то,
Если вы не отзовётесь,
Мы напишем… в «Спортлото»!
Анекдоты о Хрущеве
Хрущев в российской истории фигура трагическая. Собственно, как и все наши реформаторы, будь то Александр II или Горбачев. Все они, делали огромный шаг к освобождению народа от деспотии, находясь во главе этой деспотической власти. Поэтому им приходилось преодалевать свое собственное консервативное окружение, что требовало немалого мужества и воли. С другой стороны, сделав этот большой шаг, начинали делать реверансы в сторону консерваторов (а как же иначе, ведь они сами оттуда) . В результате оказались недовольными и консерваторы и борцы за свободу. А что же освобожденный народ? Кто-то сказал: «раб мечтает не о свободе, а о хорошем хозяине». Вот, и стали примечать — каков новый хозяин. А он тут ошибся, там напахал. А строгости уже нет. Все распустились. Раньше-то был порядок. Вот и не любят у нас освободителей. Что же касается Хрущева, то здесь к тому же были отягчающие обстоятельства. Человек он был необразованый и малокультурный, без тормозов. И вздорный, к тому же. А поскольку за анекдоты уже не сажали, то пошло-поехало.
И надо же было такому случиться, как только он это сказал — пропали все продукты и товары. То есть наступила эра тотального дифицита. Вообще-то эта эра была и до Хрущева и продолжалась после его ухода. Но раньше люди думали что так и надо и что счастье не в том чтобы товары были хорошие и без очереди, а в том чтобы строить коммунизм. А тут, на тебе, оказывается надо жить как они. А, ни хрена нет! А тут еще, неугомонный Никита Сергеевич стал самолично управлять сельским хозяйством. Внедрение кукурузы довел до идиотизма. За что его прозвали «Никита кукурузник». Ну, и пошли анекдоты.
Хрущев выступает на Кировском заводе: — Мы, товарищи, скоро не только догоним, но и перегоним Америку! Рабочий говорит: — Догнать Америку мы, Никита Сергеевич, согласны. Только перегонять бы не надо. — А почему? — Голый зад будет видно!
— Почему в продаже нет обуви? — Босиком легче догнать и перегнать Америку.
— Как называется прическа Хрущева? — Урожай 1963 года.
— Верит ли Хрущев в бога? — Конечно! Ведь он устроил великий пост!
Однако ведь обогнали все-таки Америку. Запустили первыми Спутник. Что тут скажешь? Сказали:
— Что будет, если треснуть молотком по лысине? — Будет все!
Хрущеву после смещения предложили возглавить онкологический центр. Никита Сергеевич: — Но я же в этом деле ничего не понимаю! — Вот и хорошо. Вы же руководили сельским хозяйством — и хлеба не стало, займетесь онкологией, может быть, и рака не станет
Помимо прочих достоинств, Никита Сергеевич обладал феноменальным косноязычием, которое выделялось даже на фоне членов тогдашнего политбюро. Было видно что человек малограмотен.
Звонит какая-то женщина. У телефона Нина Петровна, жена Хрущева. — Попросите пожалуйста, Никиту Сергеевича, я его соученица. — Потаскуха ты, а не соученица! Он же нигде не учился!
Хрущев сам написал свой доклад и перед выступлением показал своему зятю, главреду Известий, Аджубею: Аджубей прочитал и говорит: — Доклад замечательный, искрометный, но есть две ошибочки: «засранец» пишется вместе, а «в жопу» — отдельно.
При Хрущеве было введено новое упоминание в прессе и на телевидении первого лица: «Товарищ Никита Сергеевич Хрущев». Раньше писали либо «товарищ», либо имя-отчество (товарищ Сталин), а теперь «товарищ Хрущев», повидимому считалось непозволительной грубостью. Других людей так не величали. Потом, по наследству это перешло к Брежневу. Теперь тоже почтительно пишут и говорят «Владимир Владимирович Путин». Ничего, что длинно, зато выговорил и спокоен. Просто «Путин» позволяют себе только самые отвязные оппозиционеры, за что их справедливо называют пятой колонной.
Но вернемся к Хрущеву. Достал-таки Никита Сергеевич даже своих соратников вздорностью и непредсказуемостью. Кого хотел — снимал, кого хотел — назначал. Прям как Сталин. А времена другие, сам старался. Короче, сняли Никиту Сергеевича. И тут же стишок:
А через некоторое время добавили: Но, мы имеем партию родную, она укажет нам — какую.
И на эту же тему:
-
Матерные анекдоты рассказывает девушка
-
А мы маляры анекдот
-
Я шутка я просто шутка манга
-
Как называют уфу в шутку
- Авиационные анекдоты и байки
